ВОЛОШИН Максимилиан | Поэзия серебряного века | Антология Нефертити

Максимилиан ВОЛОШИН


[Бунтовщик]
Я призываю вас к восстанью против
законов естества и разума:
К прыжку из человечества -
К последнему безумью -
К пересозданию самого себя.
...
Твой Бог в тебе,
И не ищи другого
Ни в небесах, ни на земле:
Проверь
Весь внешний мир:
Везде закон, причинность,
Но нет любви:
Ее источник - Ты!
Бог есть любовь, Любовь же огнь, который
Пожрет вселенную и переплавит плоть,
Прислушайся ко всем явленьям жизни:
Двойной поток:
Цветенье и распад.

«Весь жемчужный окоем...»
Весь жемчужный окоем
Облаков, воды и света
Ясновиденьем поэта
Я прочел в лице твоем.
Все земное - отраженье,
Отсвет веры, блеск мечты -
Всех миров преображенье.

Два демона
Я дух механики. Я вещества
Во тьме блюду слепые равновесья,
Я полюс сфер - небес и поднебесья,
Я гений числ, я счетчик, я глава.
Мне важны формулы, а не слова.
Я всюду и нигде. Но кликни - здесь я!
В сердцах машин клокочет злоба бесья.
Я князь земли! Мне знаки и права!
Я друг свобод. Создатель педагогик.
Я - инженер, теолог, физик, логик.
Я призрак истин сплавил в стройный бред.
Я в соке конопли, я в зернах мака.
Я тот, кто кинул шарики планет
В огромную рулетку Зодиака.
...
На дно миров пловцом спустился я -
Мятежный дух, ослушник высшей воли.
Луч радости на семицветность боли
Во мне разложен влагой бытия.

(Доблесть поэта)
Править поэму, как текст заокеанской депеши:
Сухость, ясность, нажим, начеку каждое слово.
Букву за буквой врубать на твердом и тесном камне:
Чем скупее слова, тем напряженней их сила.
Мысль и заряд волевой равен замолчанным строфам.
...
Творческий ритм от весла, гребущего против теченья,
В смутах усобиц и войн постигать целокупность.
Быть не частью, а всем:
Не с одной стороны, а с обеих.
Зритель захвачен игрой - ты не актер и не зритель,
Ты соучастник судьбы, раскрывающей замысел драмы.
...
Совесть народа - поэт.
В государстве нет места поэту.

[Звезда полынь]
Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,
Ослепнуть в пламени сверкающего ока,
И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко
В живую плоть, ведет священный путь.
Под серым бременем небесного покрова
Пить всеми ранами потоки темных вод.
Быть вспаханной землей...
И долго ждать, что вот
В меня сойдет, во мне распнется Слово.
Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь
Шуршит про таинства возврата и возмездья,
И видеть над собой алмазных рун чертеж:
По небу черному плывущие созвездья.

[Иуда апостол]
И никто из одиннадцати не понял,
Что сказал Иисус,
Какой он подвиг возложил на Иуду
Горьким причастием.
Так размышлял однажды некий священник
Ночью в древнем соборе Парижской Богоматери
И воскликнул:
«Боже, верю глубоко,
Что Иуда - Твой самый старший и верный
Ученик: что он на себя принял,
Бремя всех грехов и позора мира».

[«Когда время останавливается...»]
Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.
Вечность лишь изредка блещет зарницами.
Время порывисто дует в лицо.
Годы несутся огромными птицами.
Клочья тумана... вблизи... вдалеке...
Быстро текут очертанья.
Лампу Психеи несу я в руке -
Синее пламя познанья.
В безднах скрывается новое дно.
Формы и мысли смесились.
Все мы уж умерли где-то давно...
Все мы еще не родились.
--
По ночам, когда в тумане
Звезды в небе время ткут,
Я ловлю разрывы ткани
В вечном кружеве минут.
Я ловлю в мгновенья эти,
Как свивается покров
Со всего, что в формах, в цвете,
Со всего, что в звуке слов.
Да, я помню мир иной -
Полустертый, непохожий,
В вашем мире я - прохожий,
Близкий всем, всему чужой.
Ряд случайных сочетаний
Мировых путей и сил
В этот мир замкнутых граней
Влил меня и воплотил.
Как ядро к ноге прикован
Шар земной. Свершая путь,
Я не смею, зачарован,
Вниз на звезды заглянуть.
Мир отрывочен и пуст...
Непривычно мне сознанье
Знать его как сочетанье
Лишь пяти отдельных чувств.
Что одни зовут звериным,
Что одни зовут людским -
Мне, который был единым,
Стать отдельным и мужским.
Вечность с жгучей пустотою
Неразгаданных чудес
Скрыта близкой синевою
Примиряющих небес.
Мне так радостно и ново
Все обычное для вас -
Я люблю обманность слова
И прозрачность ваших глаз.
Ваши детские понятья
Смерти, зла, любви, грехов -
Мир души, одетый в платье
Из священных, лживых слов.

Ключ
В мирах любви - неверные кометы, -
Закрыт нам путь проверенных орбит!
Явь наших снов земля не истребит, -
Полночных солнц к себе нас манят светы.
Ах, не крещен в глубоких водах Леты
Наш горький дух, и память нас томит.
В нас тлеет боль внежизненных обид -
Изгнанники, скитальцы и поэты!
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля - священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена, -
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!

[Космос]
И пастухи Иранских плоскогорий
Прислушивались к музыке миров,
К гуденью сфер и к тонким звездным звонам,
По вещим сочетаниям Светил
Определяли судьбы царств и мира.
Все в преходящем было только знак
Извечных тайн, начертанных на небе.
...
Он очевидность выверил числом,
Он цвет и звук проверил осязаньем,
Он взвесил свет, измерил бег луча,
Он перенес все догмы богословья
На ипостаси сил и вещества.
Материя явилась бесконечной,
Единосущей в разных естествах.
...
Исчисленный Лапласом и Ньютоном,
Мир был точнейшим синтезом колес,
Эллипсов, сфер, парабол - механизмом,
Себя заведшим раз и навсегда
По правилам закона сохраненья
Материи и Силы.
Человек,
Голодный далью чисел и пространства,
Был пьян безверьем - злейшею из вер.
...
Но неуемный разум разложил
И этот мир, построенный наощупь
Вникающим и мерящим перстом.
Все относительно: и бред, и знанье.
Срок жизни истин - двадцать - тридцать лет, -
Предельный возраст водовозной клячи.
Мы ищем лишь удобства вычислений,
А в сущности не знаем ничего:
Ни емкости, ни смысла тяготенья.
...
Нет вещества - есть круговерти силы;
Нет твердости - есть напряженье струй;
Нет атома - есть поле напряженья;
Вихрь малых «не» вокруг большого «да».
Нет плотности, нет веса, нет размера -
Есть функции различных скоростей.
Все существует разницей давлений,
Температур, потенциалов масс;
Струи времен текут неравномерно:
Пространство - лишь многообразье форм.
Есть не одна, а много математик;
Мы существуем в Космосе, где все
Теряется, - ничто не создается;
Свет, электричество и теплота -
Лишь формы разложенья и распада;
...
Вселенная - не строй, не организм,
А водопад сгорающих миров,
Где солнечная заверть - только случай
Посереди необратимых струй.
...
Все бытие случайно и мгновенно.
Явленья жизни - беглый эпизод
Между двумя безмерностями смерти.
Сознанье - вспышка молнии в ночи.
...
Как глаз на расползающийся мир
Свободно налагает перспективу
Воздушных далей, облачных кулис,
И к горизонту сводит параллели,
Внося в картину логику и строй, -
Так разум среди хаоса явлений
Распределяет их по ступеням
Причинной связи, времени, пространства
И укрепляет логикой числа.
Мы, возводя соборы космогоний,
Не внешний отражаем мир,
А только грани нашего незнанья.
Системы мира - слепки древних душ.
Зеркальный бред взаимоотражений
Двух противопоставленных глубин.
Нет выхода из лабиринта знанья,
И человек не станет никогда
Иным, чем то, во что он страстно верит.

Магия
На отмели Незнаемого моря
Синдбад-скиталец подобрал бутылку,
Заклепанную
Соломоновой печатью,
И, вскрыв ее, внезапно впал во власть
В ней замкнутого яростного Джина.
Освободить и разнуздать нетрудно
Неведомые дремлющие воли:
Трудней заставить их повиноваться.
...
Но потом,
Когда от довременных снов
Очнулся он к скупому дню, ослеп
От солнечного света и утратил
Дар ясновиденья
И начал, как дитя,
Ощупывать и взвешивать природу,
Когда пред ним стихии разложились
На вес и на число, - он позабыл,
Что в обезбоженной природе живы
Все те же силы, что овладевают
И волей и страстями человека.
...
Но человек не различает лики,
Когда-то столь знакомые, и мыслит
Себя единственным владыкою стихий,
Не видя, что на рынках и базарах
За призрачностью биржевой игры,
Меж духами стихий и человеком
Не угасает тот же древний спор;
Что человек, освобождая силы
Извечных равновесий вещества,
Сам делается в их руках игрушкой.

[Машина]
Машина научила человека
Пристойно мыслить, здраво рассуждать.
Она ему наглядно доказала,
Что духа нет, а есть лишь вещество,
Что человек - такая же машина,
Что звездный космос только механизм
Для производства времени, что мысль
Простой продукт пищеваренья мозга,
Что бытие определяет дух,
Что гений - вырожденье, что культура -
Увеличение числа потребностей,
Что идеал -
Благополучие и сытость,
Что есть единый мировой желудок,
И нет иных богов, кроме него.

«Мир закутан плотно…»
Мир закутан плотно
В сизый саван свой -
В тонкие полотна
Влаги дождевой.
В тайниках сознанья
Травки проросли.
Сладко пить дыханье
Дождевой земли.
С грустью принимаю
Тягу древних змей:
Медленную Майю
Торопливых дней.
Затерявшись где-то,
Робко верим мы
В непрозрачность света
И в прозрачность тьмы.
Мятеж
В начале был мятеж,
Мятеж был против Бога,
И Бог был мятежом.
...
Из вихрей и противуборств возник
Мир осязаемых
И стойких равновесий.
И равновесье стало веществом.
Но этот мир, разумный и жестокий, -
Был обречен природой на распад.
Чтобы не дать материи изникнуть,
В нее впился сплавляющий огонь,
И наименовался человеком.
Он тлеет в «Я», и вещество не может
Его объять и задушить.
Огонь есть жизнь.
И в каждой точке мира
Дыхание, биение и горенье.
Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье -
Творящий ритм мятежного огня.
Мир - лестница, по ступеням которой
Шел человек. Мы осязаем то,
Что он оставил на своей дороге.
Животные и звезды - шлаки плоти,
Перегоревшей в творческом огне;
Все в свой черед служили человеку
Подножием, и каждая ступень
Была восстаньем творческого духа.
Лишь два пути раскрыты для существ,
Застигнутых в капканах равновесья:
Путь мятежа и путь приспособленья.
Мятеж - безумие;
Законы
Природы - неизменны.
Но в борьбе
За правду невозможного
Безумец -
Пресуществляет самого себя.
А приспособившийся замирает
На пройденной ступени...
Когда-то темный и косматый зверь,
Сойдя с ума, очнулся человеком, -
Опаснейшим и злейшим из зверей -
Безумным логикой
И одержимым верой,
Разум
Есть творчество навыворот, и он
Вспять исследил все звенья мирозданья,
Разъял вселенную на вес и на число..

«Он был из тех, в ком правда малых истин...»
Он был из тех, в ком правда малых истин
И веденье законов естества
В сердцах не угашает созерцанья
Творца миров во всех его делах.
Сквозь тонкую завесу числ и формул
Он Бога выносил лицом к лицу,
Как все первоучители науки:
Пастер и Дарвин, Ньютон и Паскаль.

Портрет
Я вся - тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.
Там, где фиалки и бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны, -
Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.

"Пройдемте по миру, как дети..."
Пройдемте по миру, как дети,
Полюбим шуршанье осок,
И терпкость прошедших столетий,
И едкого знания сок.
Таинственный рой сновидений
Овеял расцвет наших дней.
Ребенок - непризнанный гений
Средь буднично серых людей.

[Подмастерье]
Ты будешь кузнецом
Упорных слов,
Вкус, запах, цвет и меру выплавляя
Их скрытой сущности.

[Поэту]
Остерегайся друзей, ученичества шума и славы.
Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.
Только противник в борьбе
может быть истинным другом.
Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений.
Солнце мертвых, - живым она могильный камень.
...
Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.
В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.

[Россия]
Дай слов за тебя помолиться,
Понять твое бытие,
Твоей тоске причаститься,
Сгореть во имя твое.

«Так странно, свободно и просто...»
Так странно, свободно и просто
Мне выявлен смысл бытия,
И скрытое в семени «я»,
И тайна цветенья и роста.
В растенье и в камне - везде,
В горах, в облаках, над горами
И в звере, и в синей звезде
Я слышу поющее пламя.

[Таноб]
В два-три столетья был преображен
Весь старый мир: разрушен и отстроен.
На миллионы световых годов
Раздвинута темница мирозданья,
Хрустальный свод расколот на куски
И небеса проветрены от Бога.
Наедине с природой человек
Как будто озверел от любопытства.
...
Природа, одурелая от пыток,
Под микроскопом выдала свои
От века сокровеннейшие тайны:
Механику обрядов бытия.
С таким же исступлением, как раньше
В себе стремился выжечь человек
Все то, что было плотью, как теперь
Отовсюду вытравлял заразу духа,
Охолощал не тело, а мечту,
Мозги дезинфицировал от веры,
Накладывал запреты и табу
На все, что не сводилось к механизму:
На откровенье, таинство, экстаз...
Огородил свой разум частоколом
Торчащих фактов, терминов и цифр.
...
Но так едка была его пытливость,
И разум вскрыл такие недра недр,
Что самая материя иссякла,
Истаяла под ощупью руки.
От чувственных реальностей осталась
Сомнительная вечность вещества,
Подточенного тлею Энтропии;
От выверенных Кантовых часов,
Секундами отсчитывающих время -
Метель случайных вихрей в пустоте,
Простой распад усталых равновесий.
...
Так он постиг, что тяготенье тел
Есть внутренняя кривизна пространства,
И разум, исследивший все пути,
Наткнулся сам на собственные грани:
Библейский змий поймал себя за хвост.
...
Мир познанный есть искаженье мира.

«Я шел сквозь ночь….»
Я шел сквозь ночь. И бледной Смерти пламя
Лизнуло мне лицо и скрылось без следа...
Лишь Вечность зыблется ритмичными волнами.
И с грустью, как во сне, я помню иногда
Угасший метеор в пустынях мирозданья,
Седой кристалл в сверкающей пыли,
Где Ангел, проклятый проклятием всезнанья,
Живет меж складками морщинистой земли.

[Amore amara sacrum]
О, как чутко, о, как звонко
Здесь шаги мои звучат!
Легкой поступью ребенка
Я вхожу в знакомый сад...
Слышишь, сказки шелестят?
После долгих лет скитанья
Нити темного познанья
Привели меня назад..